Легенда о любви - Страница 23

— Сколько ты собираешься пробыть в Индии? — спросил он.

— Месяц. В начале декабря у нас начнутся репетиции и подготовка к съемкам. Я дико волнуюсь, но здесь события разворачиваются с такой скоростью, что, похоже, я успею за месяц найти образ Сати.

— Я в этом не сомневаюсь. Ты за два дня успела больше, чем можно представить. Хочешь еще чаю? — спросил он, потянувшись за кастрюлей с кипятком.

— Не откажусь.

Наливая кипяток в стакан, он слегка наклонился, и под его расстегнутой на груди рубашкой Джессика заметила что-то блестящее.

— А что там поблескивает у тебя под рубашкой?

— Фамильный амулет с портретом матери.

— Можно посмотреть?

— Ничего особенного. Обычный амулет, который вешают на шею детям. — Он достал из-за пазухи маленькую золотую подвеску в виде сердечка и, держа ее на ладони, наклонился к ней.

Джессика посмотрела на амулет, потом на Кевина и снова на амулет.

— Мне кажется, что я уже однажды видела такой же у кого-то, — задумчиво протянула она. — Только не помню у кого.

— Подобных амулетов тысячи. Хочешь посмотреть, как выглядела моя мать, когда была молодой?

— Конечно.

Он щелкнул замочком, и сердечко раскрылось.

Чтобы при тусклом свете свечи рассмотреть портрет, Джессике пришлось сесть рядом с Кевином. Она склонила голову к амулету и стала внимательно разглядывать лицо женщины на крошечной фотографии.

— Удивительно красивая женщина, — сказала она. Потом бегло окинула взглядом Кевина. — Только должна заметить, что ты поразительно не похож на нее. Она светлая, а ты смуглый и темноволосый.

— Я похож на отца. Мой отец — индиец.

— Вот как! — воскликнула она. — Теперь понятно, что потянуло тебя в Индию. Генетическая память. Только почему у тебя не индийская фамилия?

— Чтобы меня в школе не дразнили индусом, мой отец поменял мне фамилию. Так Кевин Чоудхари стал Кевином Годменом. — Кевин пожал плечами, захлопнул половинки амулета, спрятал его на груди и отвел взгляд в сторону.

Она сидела так близко, что ему становилось не по себе. Он чувствовал дразнящий запах ее тела, его тепло. В какой-то миг сама пещера показалась ему утробой, укрывшей в себе двух беспомощных младенцев. Мать-земля. Наверное, он должен научиться видеть в каждой женщине мать, богиню. Так ему будет легче укротить свое сексуальное желание.

— Насколько я помню, ты говорил, что твои родители живут где-то под Нью-Йорком, — сказала она. — Они счастливы вместе?

Продолжая смотреть в сторону, он тихо ответил:

— Там живет мой отец со своей новой женой.

— Твои родители развелись?

— Нет. Моя мать умерла, когда мне было десять лет.

— Прости, Кевин… Мне очень жаль.

— Ничего. Это было так давно, что я успел с этим смириться. — Выдержав паузу и догадавшись, что она ждет, он продолжил:

— Мой отец — редкий человек. После смерти матери он полностью заменил ее мне: любил, заботился, помог получить образование и встать на ноги. Только после того, как я стал самостоятельно зарабатывать, он снова женился. И я понимаю его, хотя хорошо знаю, что он никого так не сможет любить, как любил мою мать.

— Такое самопожертвование — редкое качество для мужчины, — заметила Джессика. — Тебе повезло.

— А как поживают твои мать и сестренка? — спросил он.

— Мама сумела справиться с кризисом и теперь вполне здорова. И даже вернулась на работу в школу. А сестренка оканчивает университет в Шарлотте. После той встречи с тобой… — Джессика осеклась: стоит ли говорить, что после встречи с ним она порвала с Тимом и стала самостоятельно пробивать себе дорогу в жизнь?

Та ночь как будто отрезвила, окрылила, вдохновила ее… Но интересно ли ему знать об этом?

— И что же? — спросил он, и его голос странно дрогнул.

Джессика перевела дыхание.

— В моей жизни все стало удивительно удачно складываться. Сначала я устроилась на работу официанткой, потом меня взяли в театр. Работая на двух работах, я смогла помогать сестренке и матери, и у них тоже все со временем наладилось. Вот.

— Я очень рад. А твой отец так и не вернулся?

— Нет. И слава Богу, что он не сделал этого.

Мать никогда не смогла бы ему поверить снова, и его появление лишь заново расстроило бы ее. Он обзавелся новой семьей, а о нас просто забыл. Тебе повезло с отцом, — добавила она после короткого молчания. — И ему тоже повезло, что ты единственный ребенок в семье.

Были бы у тебя брат или сестра, твоему отцу пришлось бы намного труднее.

Кевин криво усмехнулся.

— У меня есть брат, которого я никогда не видел.

Джессика удивленно подняла на него глаза.

— Ничего удивительного, — продолжал он. — Моя мать была замужем дважды. Первый раз она вышла замуж, когда ей было восемнадцать. У нее родился сын, но брак с первым мужем длился всего пару лет. Муж бросил ее.

Мать снова вышла замуж только через тринадцать лет после развода с первым мужем, и тогда на свет появился я. Мой брат, которому тогда было шестнадцать, возненавидел моего отца.

За что, трудно понять. Может, за цвет кожи, а может, из ревности. Это обычная реакция ребенка по отношению к отчиму. В общем, почти сразу после моего рождения брат заявил матери, что больше не нуждается в ней, и сбежал из дому.

Джессика слушала, широко раскрыв рот.

— Родители разыскивали его, пытались уговорить вернуться, но он однажды заявил, что, если они будут продолжать беспокоить его, он подаст на них в суд, обвиняя в том, что они издеваются над ним. Ты ведь знакома с американским законодательством и знаешь, что ребенок всегда прав. После этого они решили оставить его в покое.